Макс Мах - Хищник [СИ]
– Зал Печатей! – сказал Че. – Сейчас тебе станет больно, но я думаю, ты выдержишь.
В Великих домах нет слабаков. Жемчужные господа приходят в мир, чтобы наслаждаться его щедротами, но всегда готовы к смерти и боли. Страдание они принимают с таким же божественным спокойствием, часто напоминающим обычное равнодушие, как и наслаждение. Впрочем, иногда изощренные эмоции жирных котов превращают одно в другое до тех пор, пока не стираются различия между тем и этим. Наверное, поэтому они и правят Аханской империей вот уже три тысячи лет.
"Ну, почти правят, – поправил себя Че, наблюдая за тем, как побледнела дама О, и как расширились у нее зрачки от упавшей на женщину нестерпимой боли. – Почти три тысячи лет…"
Капля пота стекла по виску великолепно державшей лицо дамы О, и женщина улыбнулась, то ли превозмогая страдание, то ли наслаждаясь им.
– Оно того стоило, – кивнул Че, подводя итог испытанию зала Печатей. – Идем!
Он снова взял ее за руку и повел за собой по незримому лабиринту, открывать тайны которого был не в праве. Она не являлась господином Че и не могла им стать даже при самом удачном стечении обстоятельств. Соответственно, и пути через Хрустальные чертоги ей не принадлежали. Впрочем, если все пойдет так, как задумано, все эти тайны очень скоро потеряют для них всякий смысл. Для него и для нее. Для обоих.
– Здесь небезопасно. – Разумеется, всего лишь эвфемизм, но на то и драконы, чтобы шаис не рычал. Ши'йя Там'ра О все поняла правильно, другого Че от нее и не ожидал.
– Любопытное место.
Истинное речение, окрашенное легкой иронией.
– Особенно для непрошеных гостей.
– Случалось? – "искренно" удивилась Ши.
– Нет, разумеется, – усмехнулся в ответ Че, позволив себе чуть больше тепла в голосе, чем требовал разговор. – Но все когда-нибудь случается впервые.
– Что сказал тебе император?
Вопрос вызревал, как плод. Созрел и прозвучал.
– Что сказал тебе император?
Императив. Сожаление. Просьба не считать оскорблением.
– Что свадьба отменяется.
Констатация факта. Сомнение. Обещание.
– Почему? – Ши выглядела невозмутимой, но интонация не лжет. Особенно, когда ее не скрывают.
– Без объяснений и без права на обсуждение, – коротко ответил Че, они как раз проходили каскад ловушек.
– Но ты знаешь причину, хотя и не должен о ней знать. – Не вопрос, Ши просто произнесла свою мысль вслух.
– Именно поэтому мы здесь, – согласился господин Че, в тайне гордясь своим выбором. Такой умной женщины он еще не встречал. – Наберись терпения, Ши, мы почти у цели.
Они миновали мембрану-хамелеон, создававшую иллюзию глубины, и оказались в залитом мраком цилиндре внутреннего лифта. Он пришел в движение ровно через три секунды, которые потребовались системе безопасности на опознание двух держащихся за руки людей и блокировку внешнего контура. Мгновение – другое, волна ускорения, сменившаяся контрволной, и тьма уступила место холодному "белому" свету, льющемуся с обыкновенного плоского потолка. Помещение, в котором они теперь оказались, выглядело нарочито просто. Ровный квадратный пол, четыре стены, все, как и потолок, матово-белое.
– Два кресла! – потребовал господин Че, и тут же пол у стены справа от них вспучился и моментально сформировал два безукоризненных по дизайну белых кресла.
– Прошу! – Че подвел женщину к одному из кресел, и она села.
– Вина здесь нет, – объяснил Че, садясь рядом. – Водки тоже. Но, если ты захочешь пить, я смогу предложить тебе воду.
– Я буду иметь это в виду, – кивнула Ши и вопросительно посмотрела на Че. Своего интереса женщина не скрывала, да и с чего бы ей было его скрывать?
– Что ж, приступим! Йя Шинасса, – назвал он имя автора. – "Семь дорог", первое издание.
Стена справа от него раскрылась и выпустила пюпитор-левитатор, на которой под прозрачным колпаком из металкерамита лежала одна из самых старых книг в империи. Ее издали две тысячи девятьсот сорок семь лет назад в количестве двадцати экземпляров. Не печать, которая в то время уже использовалась повсеместно, а теснение на коже. Дорого и долго, но зато и сохраняется на века.
– Это "Семь дорог" Йя Шинассы, – сказал господин Че, легким толчком пальцев отправляя пюпитр с книгой в полет по пустой комнате. – Ты ведь знаешь эти стихи?
– "Семь дорог сливаются в одну, – без улыбки, но с интонацией подходящего к ситуации удивления процитировала дама О. – Семь рек впадают в Холодное море…" Мне продолжать?
– Не стоит, но дело вот в чем. Ты знаешь, что лучшая поэма дышащего серебром и золотом Йя не оригинальное произведение, а всего лишь талантливый перевод?
– Перевод…
Любопытство, Удивление, Благодарность.
– Продолжайте, господин Че, вам удалось меня заинтриговать!
– Хорошо, моя жемчужная госпожа! – Че не без удовольствия принял условия новой игры. Легкий намек на фривольность позволял снизить драматизм ситуации, и это было хорошо. – Итак, книга!
Он подхватил подплывший к нему пюпитр и, приподняв колпак одной рукой, другой – взял увесистый том.
– Это первое издание, – он осторожно освободил серебряные зажимы и раскрыл книгу. – Таких книг осталось всего семь, но мой экземпляр особенно ценен. Йя Шинасса оставил в нем собственоручную запись. Вот смотри!
Под обложкой на первом листе форзаца действительно имелась довольно длинная запись, выполненная черной тушью в каллиграфическом стиле Косто, которым не пользовались уже больше двух тысяч лет.
– На каком языке он писал?
– На старогегхском, – пояснил Че, закрывая книгу и возвращая ее на пюпитр. – Он пишет, что рукопись первоисточника попала к нему во время войны с гегх, точнее, во время штурма столицы Фаров. Он отмечает, далее, что так и не узнал, кто был автором книги, и как она называлась, но уверен, что это был свод древних сакральных легенд народа гегх. Разумеется, будучи аханком Йя Шинасса не мог оценить книгу в контексте гегхских верований, тем более что и старогегхским языком он владел – по собственному признанию – не слишком хорошо. Однако ему понравились некоторые образы и сюжеты, представшие перед ним по прочтении рукописи, и он взял на себя труд передать их своим языком.
– Значит, нас интересуют не "Семь дорог", а та книга, которую перевел Йя Шинасса. – Дама О не только уловила главное, она еще и точно сформулировала вопрос. – Она сохранилась?
– Она нигде не упоминается.
– Но…
– Но существует. Книгу! – потребовал Че, не уточняя, какую именно книгу он желает получить. Однако Сокровищница господ Че в уточнениях и не нуждалось. Здесь хранилась всего одна книга, у которой не было официального названия. И она появилась через мгновение, покоясь на особом пюпитре цвета запекшейся крови.
– Полагаю, что это единственный сохранившийся экземпляр, – Че положил руку на прозрачный колпак, под которым покоилась рукопись, но открывать его не стал. – Представь себе, Ши, гегхские жрецы записывали свои тайны на обыкновенной бумаге. Это, к слову, объясняет и то, почему большинство их книг, даже те, что не были уничтожены во время завоевания, до наших дней не дошли.
– Но эта сохранилась.
– Эта сохранилась, – подтвердил Че. – Ее сберегли Эдлы. На севере королевства Ойг находилось графство Эдл. Почти все мужчины и женщины из рода Эдлов, как и из других знатных родов, погибли во время битвы на Легатовых полях, но старики и дети уцелели – во всяком случае, некоторые из них, – и даже сохранили за собой природные гегхские титулы. Вот кто-то из них и уберег книгу. А через триста лет последняя графиня Ай гель Эдл, происходившая от основной линии наследования, вышла замуж за господина Че…
– И книга перешла к вам.
– Да, – подтвердил Че. – Их род пресекся, поскольку ни один аханк не мог претендовать на титул графов Эдл, тем более, если этим аханком был сам господин Че. Тем не менее, книга перешла к нам.
– Дай, угадаю! – Ши вдруг побледнела, чего Че вовсе не ожидал. Аханские аристократы обычно не краснеют и не бледнеют. От подобных реакций их отучают еще в раннем детстве. – Это ведь не случайно, что всех их звали на один манер? Ай гель Эдл, Ай гель Шай…
– Рыцарь Атр, Рыцарь Шаис… Не случайно, но скажи-ка, О, что ты знаешь про Шаев?
– Только то, что одна из них вышла замуж за кого-то из моих предков. О приняли в себя кровь многих гегх, но Ай гель Шай были самыми знатными из них. Князья, на наш манер.
– Ну, что ж, вот мы и подошли к самому главному. К тому, отчего Черная гора сочла возможным запретить наш брак…
***
Это была легенда. Очень древняя гегхская легенда, которую не помнил теперь уже никто. Ни гегх, лишившиеся из-за войн с аханками большей части своего наследия, ни аханки, несмотря на одержанную победу – а может быть, именно вследствие своего торжества, – оказавшиеся неспособными это наследие усвоить и сохранить. "Семь звезд", говорили гегх в древние времена, но имели в виду отнюдь не небесные светильники, а "небесных зверей" – Семь зверей Высокого неба.
